История создания
 Структура
 Организационные    принципы
 Персоналии
 СМИ о ПФК
 Кинопроцесс
 Мероприятия
 Статьи и проекты
 Премия ПФК
 Лауреаты
 Контакты
 Фотоальбом



  Первая цветная революция  

Сергей Дебижев, петербургский режиссер и сценарист, знаком зрителю по псевдодокументальной абсурдистской фантазии 1992 года «Два капитана 2» – о событиях начала XX века. Сегодня он снимает на ту же тему уже не псевдо, а настоящее документальное кино. В котором хочет рассказать, что происходило на самом деле в феврале-октябре 1917 года.

– Разве мы не все знаем про 1917-й?
– Общество так толком и не сформировало отношения к тому, что произошло 100 лет назад. В каком-то смысле мы решили открыть людям глаза. Исследовательская работа, которая нами сейчас ведется, направлена на то, чтобы разобраться в механизме первой цветной революции в истории цивилизации.

– Так это была цветная революция?
 – Да, на мой взгляд, Февральская революция 1917 года именно ею и была. То есть это был переворот, подготовленный извне, с привлечением больших денег, с использованием внутреннего предательства, недовольства народа определенными обстоятельствами. И вот мы пытаемся в этом вопросе разобраться, под лупой рассматривая серьезнейшие, иногда спорные факты. Надеюсь, уже к февралю 2017 года представим зрителю картину с тем, чтобы таким образом открыть дискуссию.

– О чем дискуссия – о том, что лучше бы февраля 17-го не было? 
– Меня тревожит, что все чаще слышишь рассуждения   людей, что, мол, не всё так уж и хорошо было в Российской империи, а наше советское прошлое не было таким уж плохим. Что Сталин не совсем – или совсем не – чудовище, а Ленин и вовсе наш крутой парень. Что «это наше прошлое, надо им гордиться тоже. И двигаться дальше». Мне-то представляется, что пока мы не разберемся в нашем прошлом, нельзя построить наше будущее.  Мы уже наступили опять на эти грабли в 91-м году, когда рухнула советская империя. И сегодня не застрахованы от подобного. Главное понимать, что эволюция лучше, чем революция. 

– А кто экспертами выступает в вашем фильме? 
– Естественно, мы не можем обойти вниманием русскую эмиграцию. Понятно, что это дети, внуки тех, кто когда-то покинул Россию, но многие из них сохранили культурные коды предков. Да, они не были участниками событий февраля 1917 года, но они слышали рассказы о них из первых уст. Поэтому очень важно услышать, что думает граф Шереметев или князь Трубецкой, живущие в Париже, по поводу того, как могло произойти то, что произошло. Недавно мы вернулись из Лихтенштейна, где беседовали с бароном фон Фальц-Фейном, ему 104 года, при этом он в здравом уме и твердой памяти.

– А потомки Романовых?
– Дом Романовых, в том виде, в котором он существует сейчас, к сожалению, является конфликтом. И мне бы не хотелось в этом фильме говорить о хитросплетениях, связанных с нынешним Домом Романовых. Это мы оставляем за скобками и обращаемся к серьезным экспертам-историкам. В частности, это директор Российского   института стратегических исследований Леонид Решетников. И историк Петр Мультатули – его прадед, Иван Харитонов, был расстрелян в Ипатьевском доме вместе с царской семьей. Так вот он провел очень интересное исследование, было ли отречение Николая Второго. И пришел к выводу, что его не было, что все это фальшивка от начала до конца. Думаю, это должно войти в картину. 

– Что-то еще разоблачите?
– Есть версия, например, очень серьезная, которая сейчас нами проверяется и в зависимости от результатов проверки войдет в картину или нет. Речь идет о существовании неких 200 финских спецназовцев, которые были, по сути, ленинской гвардией. Такие финские ниндзя, которых Ленин мог использовать и ими всех пугал. Собственно, с помощью этой гвардии он и смог подвинуть Троцкого. 

– А вот эмигрант и писатель Марк Слоним называл Ленина великим неудачником.
– Я считаю, что это личность, перевернувшая мир, с этим приходится считаться. Неудачником он был в том смысле, что провалилась утопическая идея мировой революции. Я все больше убеждаюсь, что все эти Марксы, Ленины, Троцкие, Радеки –инфернальные личности, эдакие мелкие бесы, натворившие больших бед. Смутили доверчивый народ нелепыми обещаниями и несбыточными посулами. До сих пор расхлебываем.

– Значит, фильм будет  разоблачающий?
– Я собираюсь сделать  метафизический фильм. Сначала я думал назвать его «Великая фальшивка», это отсылка к книге «Великая фальшивка февраля» Ивана Солоневича (два года назад Дебижев снял картину «Последний рыцарь империи» о публицисте и идеологе «Народной монархии» Иван Солоневиче. – Ред.). Затем понял, что скорее назову картину «1917. Раскаленный хаос».

– Это отсылка к Ницше?
– Да, к его определению культуры как «тонкой яблочной кожуры над раскаленным хаосом». Я полагаю, что раскаленный адский хаос прорывается, как только в обществе ослабевают фундаментальные основы бытия, и культура в первую очередь. Он прорвался и вылился в такие демонические, на мой взгляд, вещи, как «Черный квадрат» Малевича, который в себя, как в вакуум, засосал всю традиционную культуру, и не только русскую.

– То есть черная дыра, а никакой не квадрат.
– Абсолютно. Оглядитесь вокруг. Этот конструктивизм   безумный, который породили наши псевдохудожники, разрушает гармонию, проникает в психологию людей, искажает представления о красоте. Кругом безликие ровные поверхности, от них не идет никакой информации, не считываются никакие коды. Окружающая среда становится агрессивной. Что за люди могут вырасти в районах современной застройки? Архитектура перестала быть искусством, она стала чистой технологией. В итоге все упрощается – от одежды до языка. Если мы будем все время во главу угла ставить экономику, то экономика нас всех сожрет. Экономика безжалостна, если ей не нужны какие-то классы людей, она с готовностью их уничтожает. Потому что главная цель – это прибыль. А Россия все-таки всегда была страной, где вера, дух, любовь и надежда направляли общество. Да и любили у нас больше падших и юродивых, а не купцов и финансистов.

Ну, это все общие рассуждения, а возвращаясь к фильму, надо сказать: когда я разбирался с февральскими событиями 17-го года, стало понятно, что заговор был так спланирован, что современные заговорщики могут позавидовать. И Америка, и Германия, и, конечно, Британия тут участвовали, несмотря на то что мы были союзниками в Антанте. Тут на первом месте геополитика – империи, расширяясь, так или иначе натыкались друг на друга. К тому же Британия была в ужасе от того, что Россия набирает силу, и к 13-му году стало ясно, что еще чуть-чуть – и Россия будет главенствующей империей. Не говоря уже о том, что Россия получала от будущей победы в мировой войне территориальное, экономическое и политическое могущество.

– Как же случилось, что Петроград, столица такой могущественной империи , оказался в феврале 17-го на грани голода?
– Это было четкое исполнение плана тогдашних либеральных заговорщиков, ратовавших за радикальные меры: Гучкова, Родзянко, Милюкова, генерала Алексеева (Алексеев был главнокомандующим армиями Северо-Западного фронта, начальником штаба Верховного главнокомандующего. – Ред.). Они считали, что монархию необходимо трансформировать. К тому же у Гучкова, мотора этого заговора, были личные неприязненные отношения с царем. Кстати, заговорщики собирались в английском посольстве. Это то самое предательство, которое является необходимой составляющей цветной революции. То есть заговора внешнего.

– А что же Николай II не реагировал?
– Он  знал. Понимал серьезность положения, понимал, что надо делать... Но телеграммой генерала Алексеева был срочно вызван в ставку, и мы так и не знаем, зачем. Как и Николай, потому что он никуда не доехал. В заговоре участвовал министр путей сообщений, и поезд царя вместо Ставки оказался на станции Дно, что очень символично.

– Но в итоге-то всех заговорщиков смыло революционной волной.
– Конечно, они не ожидали ничего подобного, как не ожидали   и большевики, что их потом сметут «сталинские соколы». Эти люди в своем безумном стремлении к прогрессу думают: вот откроем пару дверей, и наступит прекрасный новый мир, но оттуда, как из ада…

Вообще, я считаю, что прогресс – это ложная идея. Не надо с распростертыми объятиями принимать все те новшества, которые цивилизация, особенно современная, предоставляет человеку. Нужно очень сильно фильтровать их, тестировать, проверять. Понимать, насколько сильно воздействие новых технологий на психику, интеллект.

– Железный занавес, значит, ставить.
– Железный занавес – это крайность, но в каком-то смысле надо закрываться от влияния той квазикультуры, которая надвигается, как тень, на весь мир. Я имею в виду американскую псевдокультуру, которая диктует принципы поведения, стиль жизни, ценности. Фактически это вирус, который разрушает некогда здоровый организм.

Вот Франция – у нее же есть четкие квоты для собственного кинематографа, собственной культуры. Так и должно быть. Ведь, обратите внимание, о чем был первый российский фильм? О Стеньке Разине. И сейчас наш кинематограф должен обернуться к русской истории, к нашим истокам. Но если при этом мы не ограничим приток голливудской продукции, то этот голос не будет услышан – молодые люди уже инфицированы чуждой культурой, и перед ними не стоит выбора: идти на американский блокбастер или на фильм, посвященный Чехову. Тут усилия должны быть направлены на то, чтобы изменить этот вектор.

– Значит, надо закрываться от американизации лаптями?
– Почему сразу лаптями? Почему у нас такое пренебрежение к своему? Да, надо возрождать народную культуру. Она всегда была очень мощная, но при этом скромная, теплая, информационно насыщенная. Каждое вышитое полотенце, каждый завиток в резьбе нес в себе сакральную информацию. Конечно, русская цивилизация сильно пострадала от реформ Петра I, и только Александр III стал постепенно возвращать народный дух обратно в державу. Жаль, не удалось довести дело до конца. Сейчас во многом сходная ситуация, и макрозадача – возрождение культурного кода.  В том числе языка, который активно деградирует. Я бы подумал: а не вернуть ли для начала дореволюционную орфографию, а не посмотреть ли, как и чему учили в школе до 1917 года. Потому что та орфография гораздо богаче, конструктивнее, нежели то, что мы имеем сегодня. Почему бы не вернуть риторику, стихосложение...

Возвращаясь к февралю 17-го года: как только свобода становится главной ценностью, она сразу же превращается во вседозволенность. Крайняя форма вседозволенности – это террор. И это мы уже видим сейчас в Европе.

– Вы имеете в виду эмигрантов?
– Да. Потому что в Британии или во  Франции, странах, отягощенных   колониальным прошлым, определенный процент людей родом из колоний прижился в метрополии. Но как только это количество переваливает за критичный процент, наступают необратимые процессы. Вот я боюсь, что и мы приближаемся к точке невозврата. Я не шовинист, и конечно, не против других национальностей, я лишь против чудовищного смешения культур. Не обмена культур, а именно смешения, которое приводит к гибели или одной из этих культур, или обеих.

– За какую культуру боитесь – за европейскую?
– Я считаю, что европейская цивилизация стоит перед очень серьезным выбором. Она пытается, сохранив свой либерализм, устоять. Не получится. Смотрите, что происходит: европейскому человеку уже не за что зацепиться. Потому что спасательными кругами могут быть только религия, культура и традиция. Ничего этого больше нет. Что из себя сегодня представляет культура? Загадочные инсталляции, безумные перформансы, весь этот дурнопахнущий мир современного искусства, которое язык не поворачивается называть этим прекрасным словом. Что из себя представляет современная музыка? Просто сломанная пластинка. Кинематограф? Монстр на монстре. Религия? Скорее, шоу – истинная вера слаба. А традиции вообще забыты. Все то прошлое, которое снабжало нас не только культурными кодами, но и навыками – умением разжечь костер, выжить в лесу. Просто уметь жить. Теперь все зависит от сенсорного прикосновения. Во многих школах в Штатах уже не пишут в тетрадках, ученики печатают на айпадах. И куда это все заведет?
Но думаю, что до того как цивилизацию накроет девятая волна технологической революции, в Европе начнутся революции этнические.

– И кто же Европу спасет? 
– Уровень личностей, которые управляют сегодня Европой, ниже среднего. Где большие политики, пусть даже со знаком минус? Где они – те, кто способен принимать серьезные и непопулярные решения? Совершенно очевидно, что сегодня главные решения принимаются далеко не этими людьми.

– Значит, на Путина вся надежда?
– Какое будущее нас ждет? Хотим ли мы, чтобы через пять лет всем новорожденным вшивались чипы? Хотим ли мы стать биороботами? Если мы не хотим этого будущего, надо что-то делать. Нарисовать новое будущее. Должны быть серьезнейшие международные конференции, посвященные этим вопросам. Необходимо выработать систему мер по преодолению апокалиптического направления. И прошлое здесь – наш учитель. В момент, когда загорается дом, люди перестают пялиться в телевизор и тушат пожар. Вот и нам сейчас надо брать ведра и тушить те материальные и духовные пожары, которые уже идут, и не позволять разгораться новым. И уповать на собственные силы и на силу Божественного проведения. 

 

Елена Боброва,"Город 812"

Фотоальбом
Разработка и поддержка сайта УИТ СПбГМТУ                 Copyright © 2006-2024. ПФК. All rights reserved.