120 лет назад, 4 мая 1896 года, в столичном театре «Аквариум» состоялся первый показ «живой фотографии». В Россию пришла синематография. Как писал корреспондент «Петербургского листка», «наконец-то петербуржцы узнали, что значит это рыбье слово…» Спустя 12 лет на свет появился отечественный кинематограф. Его отцом был Александр Дранков.
12 лет на российском кинорынке господствовали французские фирмы «Братья Пате» и «Гомон». Но 15 октября 1908 года в московском «Аквариуме», а спустя пять дней – в петербургском «Колизее» (не в том, что на Невском, а в некогда бывшем у Троицкого моста на Кронверкском проспекте, 11) состоялись показы первой отечественной фильмы «Понизовая вольница». Создана она была прежде всего усилиями Александра Дранкова, который стал не только пионером отечественного кинематографа, но и одной из самых неоднозначных его фигур.
Снимали первый русский фильм – 7,5-минутную картину про Стеньку
Разина и утопленную им княжну – летом 1908 года на озере Разлив. Актеры были грубо загримированы и дико вращали глазами. Создатели картины отличились сразу же : впервые в мировой кинопрактике был применен «наезд» камеры. Неизвестно, кто до этого додумался: Дранков или режиссер Владимир Ромашков, бывший актер театра Народного дома в Петербурге. Оттуда же, из Народного дома (сейчас в его стенах Мюзик-Холл), участники фильма и их костюмы, парики, бороды. Сценарий написал железнодорожный чиновник, составитель справочника транспортных тарифов Василий Гончаров. Тогда же возник и первый конфликт между продюсером и сценаристом. Ромашков был недоволен картиной, говорил: «Дранков угробил Разина по первому разряду». Но публика, увидев родное кино, стонала от восторга и распевала «Из-за острова на стрежень».
Дранков снимал фильмы с симпатичными названиями «Окровавленный кинжал», «Тайна умершей сестры», «Она вышла замуж за миллионера». И даже когда дело доходило до экранизации классики, в ход шли бульварные названия. Например, «Крейцерову сонату» Толстого сняли такими частями: «В порыве увлечения», «Обманутое семейное счастье», «Яд измены», «В порыве безумной страсти». Корреспондент «Петербургской газеты» уже тогда переживал за общественные нравы, поскольку петербургские кинематографы «демонстрируют то зарезанную женщину в запачканном кровью платье; то ревнивого мужа, сбрасывающего за борт лодки любовника жены; то хулигана, который душит за горло малолетнюю девушку; то Стеньку Разина, кидающего персидскую княжну в Волгу; то отравленного молодой женой старика...»
Памятника Дранкову в Петербурге нет. Никто об этом и не заикается. А между прочим, нынешней зимой можно было отметить его 130-летие.
Надо сказать, Александр Осипович Дранков всегда всех раздражал.
Тем, что он «маленький, толстый, толстогубый, с ярко-рыжими волосами, всегда потный, развязный и нахальный, черт знает что»… Тем, что звали его на самом деле Абрамом Иосифовичем, мать его была урожденная София Штольшиффер. Кстати, не стесняясь своего происхождения, он снял (снискав феноменальный успех) целый сериал «Сонька Золотая Ручка». Но другие ему еврейства не прощали: вышла даже специально отснятая антисемитская короткометражка «Хаим-киношник», а некоторые политические партии обращались к Николаю II с просьбой ввести цензуру на участие евреев в кинематографе и на еврейскую тематику в кино.
Дранков раздражал уже тем, что окопался на Невском, 64, прямо напротив Аничкова дворца, украсив фасад гигантской вывеской «Первое синематографическое ателье А. О. Дранкова». На самом деле ателье представляло собой грязную каморку с обилием крысоловок по углам. В рассыльных у Дранкова бегали негритенок и кореец, его гардероб состоял из сотни костюмов и полусотни пар обуви.
Но Дранков не только эпатировал публику, он и работал – за одну весну 1908 года наснимал 17 видовых фильмов. Народу показали и «Торжественные похороны проф. Чупрова при громадном стечении народа», и «Виды Москвы и Московский Кремль», и «Свидание государя-императора с английским королем Эдуардом».
Дранкова считали пронырой, он стал аккредитованным парламентским корреспондентом французского журнала «Иллюстрасьон» и английской «Таймс» и даже «поставщиком Двора Его Императорского Величества». Хотя не имел даже минимального общего образования – так, по верхам нахватался того-сего, держал в Севастополе танцкласс (злые языки уверяли: не танцкласс – бордель) и появился в Петербурге за три года до объявления себя первым российским кинематографистом.
Невский проспект рассекал канареечного окраса лимузин, украшенный фирменной дранковской эмблемой – парочкой голубых павлинов, и хозяином в кожаной кепке и огромных «очках-консервах». Это сильно раздражало: в конце концов, где мы – на одесском базаре или в центре столицы империи?
Дранков был кипуч – кому бы еще пришло в голову организовать конкурс сценаристов,
которых в России до 1908 года вообще не существовало, или курсы операторов. Он умел очаровывать не только барышень, падких на обещание кинематографической славы, но и промышленников, поддерживающих на плаву его кинобизнес. Ему доверял даже «русский Крупп» Алексей Путилин, который сделал Дранкова купцом первой гильдии.
Все признавали: Дранков умел влезть без мыла туда, куда хотел. Например, в декабре 1913 года на гастроли в Россию приехал Макс Линдер. Французская звезда всех сводила с ума – его называли народным актером. После того как он показал России танго, оно тут же вошло в моду. В ответ появилась сатирическая картина «Всяк на Руси танцует танго».
Не примазаться к славе Линдера Дранков, конечно, не мог. С первого же дня он пробился в свиту Линдера и не оставлял его своим вниманием ни на минуту. По рассказу одного из журналистов, «Дранков оказывался повсеместно с веселым Максом: в автомобиле, на вокзале, в местах приема, на улице, в театре и т.д. и т.д., и до того входил в роль, что на приветствия, оказываемые Максу Линдеру, раскланивался и сам».
Но если бы не эта способность Дранкова влезать туда, куда не зовут, как бы он увековечил на целлулоиде Льва Толстого? Начало российской документалистики было положено экстравагантно и остроумно. Категорически не желавшего сниматься Тостого Дранков снял «скрытой камерой» – через вырезанное сердечком окошечко графского уличного нужника в Ясной Поляне. Граф находчивость оценил и дал добро дальше его «вековечить». Дранков снял и последние прижизненные кадры мирной прогулки Льва Николаевича с Софьей Андреевной…
«Человек этот был поистине вездесущ: на парадах, похоронах, дерби, пожарах, обвалах, наводнениях, встречах коронованных особ самым непостижимым образом он умудрялся поспевать вовремя. Без него не хоронили, не горели здания, не бушевали стихии, не встречались монархи», – писали очевидцы.
Хотя перед властью Дранков трепетал, но порой
оказывался неудобным – цензура запрещала то сцены из жизни Столыпина (слишком интимные), то ленту о похоронах графа Витте, то квазидокументальный фильм «Голод в деревне» (эту работу торжественно сожгли).
Неизвестно, куда бы завела судьба Дранкова, если бы не случилось революции 1917 года. Он эмигрировал, но остался верен себе: за ним до конца жизни тянется шлейф загадок, догадок, легенд и мифов.
То Дранкова хоронят в дикой нищете, то, напротив, уверяют, что он стал миллионером, купил себе яхту и исчез в неизвестном направлении. То следы Дранкова находят во второразрядном кафе в одном из городков Калифорнии, то его видят подметающим тротуары перед медицинским учреждением Нью-Йорка, то он подвизается киностатистом в Голливуде, то он владелец маленькой калифорнийской фотолаборатории по проявке и печати любительских снимков. И если последнее верно, то судьба сделала замысловатый и жестокий круг, вернув амбициозного Дранкова, «первого кинопатриота России», к тому, с чего он когда-то начинал…
Точно известно, что Дранков был в Константинополе. В экранизации булгаковского «Бега» Владимир Басов играет роль Артура Артуровича, колоритного хозяина тараканьих бегов. Его прототипом и был Дранков. По сообщению русского еженедельника, издававшегося в Константинополе, Дранков арендовал один из залов «Русского Клуба» на улице Гран Пера, для тараканьего «кафародрома». Звездами дранковского заведения были «скакуны» с кличками Мишель, Мечта, «Прощай, Лулу» и фаворит – «Люби меня, Троцкий!»
И не вызывает сомнений, что в 1927 году он пытался подвизаться в Голливуде: дебютом его должна была стать картина, рассказывающая историю любовного романа цесаревича Николая Александровича и солистки Императорского балета Матильды Кшесинской (спустя почти 90 лет фильм на эту тему снял Алексей Учитель).
Беспокойная жизнь Дранкова закончилась в 7 часов 35 минут вечера 3 января 1949 года. Дранкову было 62 года 11 месяцев и 19 дней. Причина смерти – инфаркт миокарда. Похороны на еврейском кладбище города Колма (полчаса езды от Сан-Франциска) состоялись спустя 6 дней и были скромны: денег на банковском счете покойного почти не было, и расходы по ритуальным услугам были оплачены местной общиной.
О первом киносеансе в России
4 мая 1896 года была суббота. Ужасно холодная. Мужчины
кутались в меховые воротники, дамы не снимали огромных шляп. Впрочем, дамы снимать шляпы не спешили и в жару, не обращая внимания на соседей. Лишь позже владелец одного из петербургских кинотеатров стал обращаться с просьбой к молодым дамам снимать шляпы. Итак, субботним вечером в огромном зале «Аквариума» было битком – офицеры, «представители Гостиного двора», артисты, журналисты, не отбывшие в Москву освещать коронацию Николая II. Да, такое случилось совпадение: период с 6 по 26 мая 1896 года был объявлен Коронационным, через 10 дней после первого киносеанса на коронации с шеи Николая II едва не упал орден Андрея Первозванного, но его подхватил стоявший в почетном карауле Маннергейм, будущий маршал и президент Финляндии; еще через два дня случилась Ходынка...
Но 4 мая 1896 года ничто не предвещало будущих бед. Давали оперетту «Альфред-паша в Париже». А перед третьим действием показали «картинки» братьев Люмьер: прибытие поезда на вокзал, борьба клоунов в цирке, рабочие, расходящиеся с фабрики, купание на берегу – все это воспроизводилось с «жизненной правдивостью», как сообщала читателям пресса.
Люди, вы зрители 
