История создания
 Структура
 Организационные    принципы
 Персоналии
 СМИ о ПФК
 Кинопроцесс
 Мероприятия
 Статьи и проекты
 Премия ПФК
 Лауреаты
 Контакты
 Фотоальбом



  Сергей Овчаров: «В советских фильмах жизни больше, чем в современных «гламурных»  

На киностудии «Ленфильм» сейчас затишье – после ухода Алексея Германа-старшего и объявления, что «Ленфильму» хотят присвоить имя Германа, петербургское киносообщество застыло в ожидании. Но именно сейчас на студии по идее должны начаться перемены – концепция развития принята еще полгода назад, кредит ВТБ на подходе. Через два-три года студия должна продемонстрировать успехи.

Город 812 попытался узнать, что про студийные дела думает старая ленфильмовская гвардия, и обратился к режиссеру Сергею Овчарову, автору знакового перестроечного фильма «Оно». Овчаров не был замечен в громких высказываниях по поводу студии, но после принятия концепции развития студии вышел из Общественного совета и присоединился к режиссеру Сокурову и продюсеру Сигле. Правда, Овчаров разборки между ленфильмовцами обсуждать не хочет, а хочет говорить про кино вообще.

- Что сейчас происходит на «Ленфильме»?

- Я, увы, не работаю на «Ленфильме». Я когда уходил со студии, встретил ленфильмовского монтажера. Она тоже увольнялась со студии. При этом плакала и говорила, что ей предложили на выбор: или уборщица туалетов, или режиссер-постановщик, и все за 90 рублей в месяц по нынешним ценам. При этом я десятилетиями мечтаю о том, чтобы на студии что-то «зашевелилось». Даже если я не буду сам снимать там кино, это могут сделать мои ученики из Санкт-Петербургского университета кино и телевидения.

- Есть основания на это надеяться?

- Было бы хорошо, если бы «Ленфильм» занимался киноискусством, а не «кинопродуктом». И это было бы правильно. Небольшая студия, свои мощные традиции, ленинградская школа, все в равной мере были заряжены на киноискусство. А это и зрительское и авторское кино. Вообще не бывает неавторского кино – раз есть творец, значит, он снимает авторское кино. Наша беда в том, что очень мало заряженных на это продюсеров. Среди них много распильщиков государственного бюджета. Я вот как-то привозил к нам одного немецкого продюсера, он посмотрел на виллу нашего российского продюсера и сказал: а я дурак кино снимаю. Вожу на стареньком микроавтобусе «Фольксваген» и семью, и съемочную группу, а все деньги вкладываю в кино. Вообще, я считаю, что самый лучший путь, когда режиссеры сами продюсируют свои фильмы. Открывают небольшую студию и пусть за небольшие деньги снимают кино. Сами у себя они воровать не будут.

- А у вас была своя студия?

- Была. Мне друзья ее открыли и сказали: снимай. Но я замучил их – никак не мог начать снимать. Пять лет она просуществовала, и я ее закрыл. Дело в том, что у меня абсолютно нет коммерческой жилки, я прежде всего режиссер. Настоящий режиссер всегда и настоящий продюсер - он будет вкладывать деньги не в виллы и машины, а в кино. А если он не будет этого делать, то он перестанет быть хорошим режиссером. Посмотрите, сколько западных актеров сейчас снимают фильмы как режиссеры. Зарабатывают деньги и вкладывают их в кино. Потому что им хочется настоящего кино.

- Развитие на «Ленфильме» авторского кино было частью концепции Александра Сокурова и Андрея Сигле. Она вам нравилась?

- В принципе, все ленфильмовцы мыслят почти одинаково, есть разночтения в тонкостях. Я счел необходимым присоединиться к Сокурову и Сигле. Причем это произошло тогда, когда их концепция «проиграла». Но я считаю, что они не проиграли, а выиграли. В Голливуде, который принято считать оплотом коммерческого кинематографа, придумана такая система, при которой снимаются и коммерческие фильмы, и авторские. Всем сестрам по серьгам. И возникают образцы высокого искусства с сильными актерами, работающими по системе Станиславского. Немедийными. Мы буквально захлебнулись в этих «медийных» лицах. А где Евстигнеевы, Леоновы, Смоктуновские? Беда в самом названии, в том, что актеров называют медийными. Леонова или Смоктуновского нельзя назвать медийными актерами. Это были просто великие артисты.

- Есть шансы, что на «Ленфильме» будут снимать авторское кино?

- Я против понятия «авторское кино». И против понятия «артхаус». «Белое солнце пустыни» или фильмы Гайдая - это и авторское, и коммерческое кино одновременно. При этом как ругали Гайдая! Я недавно стал свидетелем такого опыта: студенты повторяют отрывки из фильмов Гайдая. Один мастер дал такое задание своим ученикам. И вроде все было на месте: и актеры похожи, и действуют как у Гайдая. А Гайдая нет. Потому что он занимался киноискусством, которое невозможно повторить.

- Когда Гайдая ругали, вы как к нему относились?

- Я его большой поклонник. Зрители в те годы смотрели его фильмы по сто раз, и всегда это был праздник.

- Ваша режиссерская манера в чем-то похожа на гайдаевскую.

- Это же впечатления моего детства: Гайдай, Ролан Быков… Вообще киноискусством все эти фильмы делает время – их можно пересматривать много раз. А кинопродукт - это то, что можно смотреть только один раз. Сейчас пересматриваешь советские фильмы, даже плохонькие, и кажется, что ремесла там больше, чем в каких-нибудь сегодняшних раскрученных проектах. В советских фильмах жизни больше, чем в современных «гламурных».

- Почему сейчас так много плохих фильмов?

- Потому что люди делают все с холодными руками, с холодным носом. Как сомнамбулы. Здесь дело даже не в том, что они знают или не знают реальную жизнь. Они не потрясены тем, о чем делают кино, не влюблены в тему, в своих героев. Даже плохих. Нет азарта.

- На «Ленфильме» теперь не будет такого кино?

- Надеюсь, будет. В Питере еще есть очень творческие, профессиональные кинематографисты, да и достойные молодые люди уже на подходе. На студии сейчас еще есть кинематографисты, которые могли бы снимать сильное кино. Но современные продюсеры на них смотрят как на ископаемых. Ректор СПб университета кино и телевидения Александр Евменов, директор Института экранных искусств Светлана Мельникова и генеральный директор «Ленфильма» Эдуард Пичугин заключили договор о сотрудничестве. На территории киностудии должен открыться учебный филиал университета. Надо восстанавливать стены «Ленфильма», но не надо «выплескивать с водой младенца». Нельзя выкидывать на помойку мощных специалистов. Они владеют ремеслом, и каждый из них имеет свою профессиональную тайну, которую может передать молодым.

- А говорят, что российское кино нуждается в больших проектах.

- Как вы думаете, «Белое солнце пустыни» очень дорогое кино? Я думаю, нет. Пустыня, гимнастерки, оружие, прекрасные актеры. А «Баллада о солдате». А «Летят журавли»? Это не блокбастеры, а довольно скромные по производственным масштабам картины. А сколько поколений их смотрят. Поймите, идея важней денег. Причем я говорю не про идею фильма, а про идею человека, который делает кино. Режиссер должен понимать, что если он не снимет кино, то умрет.

Нужны подвижники, а сейчас нет подвижников, а есть поденщики. Мы, когда делали кино, рисковали. После того как я сделал фильм «Оно», я вынужден был скрываться – меня разыскивали и хотели расправиться.

- За что это с вами хотели расправиться?

- Я в этом фильме развеял миф о перестройке задолго до того, как об этом поняли все. Во все времена режиссер - один в поле воин. И в идеологическом смысле, и в художественном. Раньше ездили по Руси богатыри и Илья Муромец вставал на защиту народа от врагов внешних и внутренних. Так же и режиссер. Тарковский - это один в поле воин. И Данелия - один в поле воин. Они могли бы настроить себе дворцов с бассейнами, а вместо этого как пеликаны «своей кровью» вскормили новые поколения зрителей.

- Вы не жалеете, что живете в Петербурге, а не в Москве?

- Конечно, в Москве денег и работы больше, чем во всей стране вместе взятой. Такое впечатление, что деньги не идут дальше кольцевой автодороги. Но ни в Москве, ни в Питере нет такого продюсера, который мог бы оценить мои проекты. Вернее, есть – Андрей Сигле. Но у него нет финансовых возможностей. Чтобы хорошие фильмы стали нормой, надо поднять общую планку. У Енгибарова в советские времена был такой номер: он укладывал на пол веревку и изображал, что ходит по канату над пропастью. Начальство очень болезненно относилось к этому номеру, видело в этом какие-то идеологические намеки. На самом деле он изображал устройство нашей жизни. Она и сейчас так устроена. В искусстве, во всяком случае. Многие, кто снимает кино, делают вид, что ходят над пропастью, тогда как «веревка», по которой они ходят, лежит на земле. Вот когда художник будет ходить над пропастью!...

- Когда это произойдет?

- Когда появятся продюсеры, которые захотят снять такое… эксклюзивное, свежее, ни на что не похожее кино. Почему зрители пошли на «Бал» Этторе Сколы? Наши советские люди? Или на «Легенду о Нараяме»? Зачем им это было нужно? Какая-то гора, старики какие-то, которых туда носят умирать… А ведь кинозрители ночью за билетами в очереди стояли, на руках номер записывали.

- Может, у нас просто жизнь бедная – рисковать опасно.

- Наоборот, жизнь у нас настолько богатая, что зритель говорит: зачем я пойду в кино, чего я там не видел. У нас многие живут так драматично и насыщенно, что их жизнь - готовый материал для кино. Почему иранское кино пользуется в мире такой популярностью? Почему столько призов получает? Потому что они делают фильмы с простыми людьми в качестве актеров, которые переживают шекспировские страсти среди глинобитных хижин. И получается высокое искусство. При этом кино стоит три копейки. И они не подражают третьеразрядному голливудскому кино, как мы.

Елена НЕКРАСОВА. Город 812


Комментарии


Оставить комментарий:


Символом * отмечены поля, обязательные для заполнения.
Разработка и поддержка сайта УИТ СПбГМТУ                 Copyright © 2006-2024. ПФК. All rights reserved.