История создания
 Структура
 Организационные    принципы
 Персоналии
 СМИ о ПФК
 Кинопроцесс
 Мероприятия
 Статьи и проекты
 Премия ПФК
 Лауреаты
 Контакты
 Фотоальбом



  Человек старинных качеств  

Умер режиссер Евгений Татарский. Добрый, умный, талантливый человек с чудесным чувством юмора и самоиронии, режиссер с редкостным чувством зрительской аудитории. Это не дежурные слова. Мало кому вообще удается снимать зрительские бестселлеры и при этом твердо оставаться в рамках хорошего вкуса и стиля. Ему это удавалось.

Его хит «Золотая мина» всегда крутили в СССР по телевизору в ночь на Пасху, чтобы отвлечь народ от религиозного дурмана. Он сам над этим очень смеялся, но втайне и гордился.

И было чем гордиться. Потому что зрителей к телевизору тянул не только детективный сюжет, не только желание знать, кто убил и как поймают. Тянуло мрачное лицо Олега Даля в темных очках. Притягивала загадочная, никому дотоле не известная красавица с необычным лицом – Любовь Полищук, которую Татарский в один миг сделал звездой. Было неожиданно увидеть дурачащегося следователя Евгения Киндинова, или увешанную антикварными драгоценностями барышню-милиционера – Ларису Удовиченко, или масляно-ласкового пластического хирурга – Игоря Дмитриева, или язвительного милицейского начальника – Михаила Глузского...

Да и вообще было жутко интересно смотреть на кабацко-светскую жизнь советских теневиков, которую до «Золотой мины» никто не показывал, а Татарский – показал. И это получился не просто милицейский фильм, а кино про другую реальность, которая для большинства зрителей, сидящих перед «ящиком», была почти что «жизнью на Марсе». Снимая телевизионное кино «про будни советской милиции», Татарский ухитрился снять энциклопедию «тайной русской жизни». Потому фильм и пересматривали по десять раз.

Потом так же, до дыр, засматривали его «Принца Флоризеля».

Татарский и Игорь Масленников снимали «Флоризеля» и «Холмса» параллельно. Зная, разумеется, про эти съемки, но не «подглядывая» друг за другом. Когда снимаешь кино, не до того чтобы следить, как развивается работа у коллеги. «На выходе» в каждой из этих двух картин обнаружилось общее ключевое качество – ирония, что было просто общим для тогдашнего «Ленфильма» стилем.

Это было такое особое ленинградское изящество в работе с заграничным костюмным материалом, которое позволяло любые допуски. В том числе и право идеального героя становиться время от времени смешным. Я помню, как, впервые глядя «Флоризеля», я хохотала над париками Даля, которые он снимал один за другим. Думаю, хохотала не одна я. А такими изящными гэгами фильм был переполнен: у режиссера хватало выдумки и чувства юмора на то, чтобы удивлять не раз и не два – а все время.

Татарский любил актеров, умел дружить с ними (что вообще-то непросто, особенно если ты – режиссер), а актеры любили его и обожали у него сниматься. Недаром же компания Олег Даль – Игорь Дмитриев – Евгений Киндинов – Любовь Полищук перекочевала из «Золотой мины» во «Флоризеля», при этом изменившись до неузнаваемости. Разве можно сравнить мрачного убийцу с душкой-принцем или бравого сыщика с ханжой-святошей?

А как Татарский любил и умел ломать стереотипы! Что он сделал со всенародно обожаемым Донатасом Банионисом, за которым к тому времени уже потянулся шлейф ролей «великих и мудрых»! Хозяин клуба самоубийц – это просто актерский бриллиант!

А еще я помню, как мы все – молодые и скептичные – всегда хохотали над тем, как у нас снимают «про зарубежную жизнь». Над тем, как выпирают уши советских школьников из каждого жеста, из каждой уличной сцены. Татарский и тут сумел дать «мастер-класс»: он не стал притворяться, что играет в Лондон, а в детективном сюжете просто показал чудесный и смешной вымышленный мир, к которому, хоть тресни, никаких претензий не предъявишь! Это его умение «не прикидываться» было то, что называется Отличным Стилем.

Он и в своем знаменитом «Джеке Восьмеркине» не прикидывался, что снимает про деревню. Деревня его была тоже условной, стильной и смешной.

Вообще снимать комедийный мюзикл на материале российской деревенской жизни начала 1920-х – это надо было быть сумасшедшим. Самоубийцей. Но Татарский и был «сумасшедшим». Человеком, который умел делать все поперек привычного и побеждать.

Я до сих пор с легкостью могу вспомнить буквально все до одной роскошные, почти цирковые, репризы из «Джека Восьмеркина – американца». А фильм ими буквально нашпигован. Блестящий, смешной, драматичный, изящный. Фейерверк актерских работ, фейерверк режиссерской выдумки и изобретательности...

И снова он всех актеров «переодел и переделал», обнаружив даже в стопудово «социальном герое» Александре Галибине вкус к острой комедийности. А ведь там, рядом с суперзвездами Львом Дуровым и Евгением Евстигнеевым, впервые сверкнули и малоизвестные тогда Галина Бокашевская, Ирина Ракшина и Юрий Гальцев. И этот фильм мгновенно сделал звездой юного Александра Кузнецова.

Да и другого Кузнецова, Юрия, актера-эпизодника, в звезды вывел именно Татарский, дав ему одну из главных ролей в «Колье Шарлотты» и открыв миру необычный талант необычного актера.

Перечисляя сегодня людей, обязанных славой и карьерой Татарскому, невольно думаешь о том, что он сыграл в этих судьбах роль Провидения, роль Перста судьбы.

Много лет Татарский возглавлял Санкт-Петербургский союз кинематографистов. То, что его выбрали, – неудивительно. У него всегда была репутация хорошего, порядочного, честного человека. Удивительно то, что он, долго находясь на этом непростом посту, ухитрился эту репутацию сохранить, не быть вывалянным в грязи и не вываляться в грязи – во всех имущественных дрязгах, в недовольстве и старых и молодых, во всеобщем недоверии друг к другу. Особенно учитывая, что был он остер на язык, гневлив и подчас несдержан.

Но люди всегда чувствуют, что человек не способен на подлость и предательство, а это очень немало. И про Татарского все и всегда знали: он «человек старинный, со старинными качествами».

Он сделал много добра людям и никогда им этого не припоминал, никогда их этим не попрекал. А когда не мог помочь, не врал и не выкручивался, просто говорил, как было принято «в старину»: «Прости, старик, не могу!». И это было то, что понимали все.

В последнее время он долго и тяжело болел. И не всегда, наверное, ему удавалось сохранить чувство юмора в этой ситуации. Но никогда он не делал свои проблемы публичным достоянием: умел «держать лицо». Тоже давно забытое или вовсе утраченное «старинное» качество, которое Евгений Маркович Татарский сохранил в себе до конца.

Светлая ему память...

 

Ирина Павлова, "СПб ведомости"

Фотоальбом

Комментарии


Оставить комментарий:


Символом * отмечены поля, обязательные для заполнения.
Разработка и поддержка сайта УИТ СПбГМТУ                 Copyright © 2006-2024. ПФК. All rights reserved.