Полку центральноевропейских ужасов эпохи Ренессанса прибыло. На сей раз вклад в переосмыслёж одной из всемирных историй, леденящих кровь, сделал новосибирский киноэнтузиаст Андрей Конст (в миру – Андрей Константинов), до этого снимавший независимые концептуальные короткометражки. Правда, ужасы в них фигурировали не трансильванские, а, так сказать, транссибирские, причем вполне знакомого, бытового свойства. Например, в «Атмосфере» (2003) двое электриков получали заказ от бывшей одноклассницы, ставшей политтехнологом, поработать на кандидата в губернаторы от национал-патриотических сил и подключиться к телефону его соперника, притом заказ делался аккурат в день тихоокеанского утопления орбитальной станции «Мир»; а в «Пиратских сумерках» (2008) кинопереводчик вынужденно участвовал в милицейском рейде на пиратскую видеофабрику, но чудесно спасался в канализации вместе со своей экс-начальницей. Для понимания фильма «Кровавая леди Батори» этот контекст весьма важен, поскольку в социальном отношении картина продолжает новосибирские опыты режиссера, только на чуть менее самопальном визуальном уровне.
Про историческую достоверность здесь надо сразу же забыть – и даже не покушаться на мысль о чем-либо подобном. В фильме фигурирует некий Турзо, простолюдин и подручный графини Батори, который на ее деньги нанимает всякий сброд для охраны замка, после чего бежит сдаваться и каяться. Надо полагать, свою фамилию этот персонаж позаимствовал у графа Дьёрдя Турзо, палатина Венгрии (то есть второго лица в государстве, после короля), который, собственно, и арестовал Эржебет Батори, а затем руководил процессом по ее делу. В роли настоящего Турзо тут выступает некто Аттила (в исполнении Павла Деревянко), причем Аттила без фамилии, что несколько странно для высокопоставленного королевского эмиссара. Таким образом, Андрей Конст и его сценарист, дебютант Мэтью Джейкобс (не путать с другим Мэтью Джейкобсом – автором «Бумажного дома», «Похождений императора», «Джастина и рыцарей доблести» etc.), умудрились ошибиться даже в имени и звании главного героя всей этой истории, ибо именно Дьёрдь Турзо стал родоначальником мифа о «кровавой графине». Что на самом деле происходило в замке Чейте, мы, конечно, уже вряд ли когда-нибудь узнаем, но только в результате судебного процесса палатину Турзо досталась львиная доля земель Батори, католические иерархи избавились от предводительницы венгерских протестантов, а всех графининых «подельников» быстро отправили в лучший мир. Кто-то из любителей занимательной математики вдобавок подсчитал, что даже если Эржебет Батори выпотрошила 650 человек (это максимальная цифра приписываемых ей подвигов), то, поскольку в организме одного человека содержится пять-шесть литров крови, при еженедельном приеме омолаживающих ванн графине хватило бы добытого сырья лишь на 30 недель. Между тем владелицу замка Чейте обвиняли в том, что она предавалась излишествам радикальной венгерской спа-терапии на протяжении многих лет, если не десятилетий, и никто не догадался поверить алгеброй всю эту лечебно-оздоровительную гармонию… Впрочем, авторам «Кровавой леди Батори» явно не до подобных тонкостей: они с огромным трудом ориентируются не только в истории, но и в географии. В частности, один из первых же титров гласит: «Трансильвания, 1610»; однако замок Батори находится в Тренчьянском крае, на территории современной Словакии, а историческая Трансильвания располагается на северо-западе современной Румынии. Очевидно, Конст и Джейкобс решили подселить графиню к ее предшественнику на поприще забора крови – Владу Дракуле, руководствуясь нехитрым, но практичным девизом: где режут всех без разбору, там и Трансильвания…
Однако, и здесь мы возвращаемся к анонсированным новосибирским корням, «Кровавая леди Батори» в определенном отношении довольно сильно отличается от своих собратьев по жанру валашско-венгерско-словацкого вурдалакаваляния. Если это и можно назвать готикой, то – с каким-то ощутимым сермяжно-коммунальным привкусом. Парочка цыганских детей, брат и сестра, – некий микс Гензеля-унд-Гретель с малолетними персонажами «Мелодии для шарманки» Киры Муратовой – попадаются на уличном воровстве. В назидание их отправляют в Трансильванскую школу-интернат № 1, где всех обитателей тиранит ужасная директриса Елизавета Чейтовна, за которой, как за красным комдивом Щорсом, след кровавый стелется по сырой траве. Она беззастенчиво использует детей на тяжелых физических работах, экономит на их питании (каша явно сварена из крупы, опасной по микробиологическим показателям и отличающейся повышенным содержанием цветковых пленок, мучки и влажности), а провинившихся нещадно наказывает, практикуя какой-то совсем уж беззастенчивый чикатилинг. Например, мальчику, который мастурбировал, отрезают пальцы и яйца, демонстрируя образцовый педагогический подход к борьбе за нравственность и нерушимость духовных скреп. Периодически Елизавета Чейтовна начинает говорить по-немецки (хотя и с отчетливым «трансильванским» акцентом), что само по себе глубоко символично, а также ходить в ночной рубашке, с ножом наперевес, и злоупотреблять старовенгерским словом «тонизирует» (в ответ на не менее старовенгерские возгласы вроде «Пожалуйте копеечку на пропитание!»). Дети тоже не лыком шиты: босоногая маленькая цыганка не прочь подекламировать про «красивые грезы, разбитые жестоким напором жизни», а в перерывах между подобными риторическими изысками пускается в мистические откровения («Я шла по лесу, теряя части тела»). Немудрено, что ужасная директриса полфильма гоняется с ножом за одной-единственной девочкой, которая уже с середины действия сама себе экранизация Хармса. Но поскольку добро побеждает, то девочка в финале приносит своей воспитательнице, полузамурованной в учительской, батон «Городской». Данный кадр знаменует полную и окончательную победу новосибирского артхауса. Вкупе с неряшливым монтажом, невнятными потасовками в темных углах, интерьерами эконом-класса и периодически «заваливающимся» звуком это представляет собою исчерпывающий набор характеристик нового продюсерского творения незабвенного Сарика Андреасяна, подарившего стране и миру такие шедевры кинорежиссуры, как «Служебный роман. Наше время», «Беременный», «Что творят мужчины!» и «Что творят мужчины! – 2». Следующий исторический триллер от Андреасяна и компании будет, видимо, посвящен служебному роману брата и сестры, причем брата будут звать Калигулой, а сестру – Клеопатрой…
Моя кровавая леди 
