Телесериалы с "моральной вибрацией"  

Угодали, угодили

Посмотрев первую серию «Родины» Павла Лунгина, я, как школьница, заглядывающая в ответ, немедленно уселась смотреть американский первоисточник. До этого Homeland я не видела и после просмотра начала нашей «Родины» захотела понять – отчего же все мои друзья с таким упоением подсели на американский сериал, если мне так скучно было смотреть его русскую версию.

Ох, лучше бы я этого не делала! Не смогла оторваться и практически без перерыва отсмотрела подряд аж три сезона Homeland. А в паузах смотрела наше кино и не понимала: почему все то же самое – до мелочей – смотреть так тягостно и скучно?

И только в конце просмотра нашего варианта «Родины» пришло понимание.

Я вспомнила наши знаменитые (и всеми любимые) сериалы на эту тему. Про Штирлица, капитана Кольцова и резидента графа Тульева; я вспомнила «Щит и меч», захватывающее «Противостояние» и великолепный «Мертвый сезон», и в каждом из этих сюжетов главный герой – даже предатель и убийца Кротов из «Противостояния» – был личностью, за поступками, душевными движениями, просто за мыслями которого было бесконечно интересно наблюдать. А еще интереснее было наблюдать за тем, как его ловят. Как разрабатывают планы, как шаг за шагом вычисляют, как сжимается кольцо...

  В наших сериалах про спецслужбы, разведку и контрразведку всегда было мало деталей личной жизни, прямых бытовых реалий, но сама дуэль равных противников от этого не становилась менее захватывающей.

В американском сериале, с которого был скопирован наш ремейк, все иначе. Очень много именно быта, внутри которого и разворачивается дуэль спецслужб и террористического подполья. Много семейных и просто человеческих отношений, влияющих на происходящее, много безжалостного показа жестокости и цинизма спецслужб – не только вражеских, но и своих.

И у меня в отличие от многих коллег не вызывает отторжения сам факт того, что просто взяли и скопировали. Прямо под кальку, покадрово. Ну и что? Проблема вовсе не в этом. А в том, что авторам нашей версии хотелось поиграть в игру «два у» – угадать и угодить. В результате мы получили фильм, в котором оказались аккуратно срезаны острые углы – то, во имя чего, собственно, и снималась лента. И американская (а до этого – израильская).

В нашей версии именно это и было утрачено. Утрачена история про то, что, увы, не всегда и не каждый в трагических обстоятельствах способен быть героем, особенно когда не без оснований считает, что свои его бросили – на произвол судьбы и жестокого врага. Утрачен сюжет про то, что спецслужбы (и государство в целом) в своей деятельности по защите государственной безопасности могут легко жертвовать безопасностью и жизнью отдельных граждан своего государства (да что там граждан; даже собственными бесценными, казалось бы, сотрудниками тоже спокойно жертвуют во имя сиюминутного успеха). Про это говорить у нас сочли неприличным.

И потому на экране вместо трагической фигуры потерянного запутавшегося человека, решившего стать шахидом, появляется «некто Брагин», похожий на зомби. Без признака человеческих чувств и внутренней борьбы. Появляется его жена, практически не испытывающая душевных терзаний из-за своего «самозванства» (то есть из-за того, что позволяет всему миру считать себя верной женой из стихотворения «Жди меня», которой вовсе не является). Появляется непонятный мерзавец-депутат (кто такой – депутат? Это что – такая большая шишка у нас, что ли?).

  Я не знаю, где сидел в плену наш герой – только могу догадываться, что в Чечне. А может, в Дагестане... Этот деликатный вопрос в нашем сериале аккуратно обошли. Наверное, чтобы не сеять «межнациональную рознь». Правда, террористы – все без исключения – говорят по-арабски, а герой, вместо того чтобы за годы плена выучить язык тех, у кого сидел, выучил зачем-то арабский. Видимо, для того чтобы читать Коран в подлиннике.

Вместо сюжета об огромной раковой опухоли, опутавшей метастазами лжи все эшелоны власти, – как было в американском оригинале, мы получили историю про «кое-кто кое-где у нас порой». И когда главное разрушено, многое начинает раздражать уже и по мелочам.

Пытаюсь представить себе, что я не полюбопытствовала и не полезла немедленно смотреть американский сериал. И что бы я увидела тогда? Без подсказок про то, как должно было быть на самом деле?

А увидела бы я вялое странное кино про странных людей, чьи поступки непонятны. Мотивы поведения – еще непонятнее. Где ради движения интриги возникают персонажи совершенно фантастические. И если я могу понять, что делает молодой восточный миллиардер-плейбой в Вашингтоне и Нью-Йорке, то зачем же восточный красавец-принц, прожигатель жизни, поперся вдруг в Москву 1990-х – хоть убейте, не пойму. Гарем пополнить? Ага. Вот прям сейчас.

Когда увлечен, о мелочах не думаешь. Если нет – начинаешь задаваться вопросами: где это у нас в 1990-е давали четырехкомнатные квартиры семьям без вести пропавших? Даже для семей геройски погибших – и то не больно-то расщедривались: пенсию в зубы и живи как хошь! И что это за квартиру такую в Москве дали, при которой прям тут же и гараж имеется, хотя машины нет?

Вот, было дело, из долгого афганского плена вырвались наши летчики – их что, месяцами по телевизору показывали, награждали непрерывно и делали им какую-то немыслимую карьеру за их геройство? Ха!

Правда, кино потом про них сняли, это да. Но сомневаюсь, чтобы самим летчикам от этого было жарко или холодно.

  Вся эта приблизительность и мелкая, но постоянная неправда остались бы вне поля зрения, кабы фильм захватил. А коли не захватывает, тут-то и начинаешь злиться на Владимира Машкова, нахмурившегося навсегда, на Викторию Исакову, вытаращившую глаза на длину всей роли (а чтобы мы получше заметили, что аналитик Зимина все время таращится, ей еще и глаза вокруг начернили, как в немом кино!).

А и в самом деле: если она не больной человек, скрывающий от всех свою болезнь (как было у американцев), если она «просто нервная», то почему ведет-то она себя, как больная? И откуда в ней этот безумный фанатизм? Про взрывы домов в Москве она не вспоминает, а Беслана и «Норд-Оста» во время действия фильма еще не случилось.

Как у нас водится, «пересадив» персонажей американского фильма в нашу отечественную реальность, их всех немножко подправили, подчистили, подретушировали, и в результате они все оказались мельче, да и, что греха таить, глупее своих американских прототипов. Мало того, они оказались неживыми.

Переписав нервные, открытые, очень жесткие американские диалоги, их сделали приблизительными, ненастоящими. При этом сохранив вечную присказку американских киногероев – «все будет хорошо»! Я всегда над этой их присказкой смеялась. Но у них так принято, они и говорят. У нас не принято. Но наши с какого-то перепугу повторяют...

В картине, снятой режиссером Лунгиным, удачно «пропустившим» для себя наши 1990-е (просто потому, что большую часть этого времени прожил во Франции), полностью отсутствуют реальные приметы отечественной жизни той поры. Да и вообще приметы отечественной жизни. Это кино получилось вымышленным от начала до конца и главное – бессмысленным, как говорят нынче молодые, «ниочем».

И тут, наконец, имеет смысл поговорить о главном. О том, что у сериала «Родина» была огромная зрительская аудитория.

Она, конечно, где-то с середины «просела», но тем не менее цифры близки к рекордным. Значит, того раздражения, какое, к примеру, испытала я и мои коллеги критики, массовый зритель не испытал.

  И я понимаю – почему. Дело вовсе не в том, что большинство нашей телеаудитории не смотрели оригинал. А в том, что эта самая аудитория уже давно приучена к крайне низкому качеству отечественной сериальной продукции. Зрителей давно уже не шокируют на телеэкране самые нестерпимые вещи. Сегодняшний зритель не знает отечественной истории, и его не беспокоят, скажем, в сериале «Екатерина» кухарочьи интонации и манеры горничной у императрицы Елисаветы Петровны, его не волнует то, что 15-летняя принцесса Фике, будущая Екатерина Великая, ведет себя как современная хипстерша и с такой же примерно грацией носит исторический костюм. Зритель вполне себе толерантен к тому, что скромные герои сериалов живут в немыслимых апартаментах и разъезжают на немыслимых авто. И, напротив, киноолигархи и их семьи одеты буквально из Апрашки.

Фраза «пипл схавает» не просто прижилась – она пустила корни в сознание. Я давно заметила, что сегодня у качественной телепродукции рейтинги значительно ниже, чем у жвачки, скроенной по кривым лекалам.

И потому успех «Родины» или «Долгой дороги домой» меня совсем не удивляет, к сожалению.

Скорее, удивляет успех «Ликвидации» или «Оттепели». Удивляет и радует. Ибо означает, что хорошее все-таки тоже смотрят.

Даже если его мало.

Ирина Павлова, "СПб ведомости"

Какая Родина нам нужна?

Закончился показ двух телесериалов, по-разному трактующих тему непростых отношений русского человека и его родины: «Орлова и Александров» режиссёра Виталия Москаленко и «Родина» Павла Лунгина. Трудно отнестись к этим работам (да и к самой теме) однозначно; впрочем, могло ли быть иначе сегодня?

Главная проблема «Родины» в том, что это русская копия известного американского сериала, что является старинным промыслом драматургов – ещё в XVIII веке иноземные пьесы перелицовывали на русские нравы, с невинной целью заработка. И тогда нитки и швы торчали наружу, и сейчас торчат – американский исходник никак не удаётся вполне загримировать. Действительность 1999 года слишком близка, чтобы наш зритель, и так чувствительный к историческим деталям, не отметил: телефончик не тот, телевизор не тот, упоминают реалити-шоу, а они появились только в начале XXI века, да и вообще – всё не то.

Но «не то» у «Родины» одно, и если бы не оно, фильму простили бы все огрехи и просчёты «несоответствия», как простили в своё время «Ликвидации», где был ляпсус на ляпсусе. Однако там был настоящий герой, борец с вражинами, весёлый и озорной Дава Гоцман в исполнении Владимира Машкова. А в «Родине» тот же Машков играет внедрённую террористами гадину. С виду – офицер как офицер, Машков во всей красе, глаза горят, брови насуплены, напряжён так, будто у него меж ягодиц граната и надо их сжимать до предела, чтобы граната не взорвалась (впрочем, в этом стиле играют почти все персонажи «Родины»). А по сути герой – больная на всю голову тварь. В конце фильма, пытаясь выполнить чёрный план террориста номер один Бен Джалида, он собирается взорвать Мавзолей с укрывшимися там десятками человек из высшего руководства страны! И ладно бы с высшим руководством, его, образца 1999 года, и многие зрители не прочь были бы мысленно взорвать, но покуситься на Ильича вкупе с шедевром архитектора Щусева – это непростительно. Это, значит, мы 12 серий смотрели на героя и гадали, предатель он или нет, сочувствовали ему, отводили прочь страшные подозрения – и оказались сами эмоциональными пособниками сумасшедшей гадины. Такого позора наши зрители ещё не испытывали.

Создаётся впечатление, что Павел Лунгин увлёкся второстепенными задачами, забыв о главных, как если бы автомобилист решил, что его главная задача – проскочить на зелёный свет, а не доехать до места. Режиссёра заворожила глобальная остросюжетность сериалов нового типа, построенная на постоянных моральных колебаниях и виртуозной игре в занимательность. Что ж, в этой части ему почти всё удалось, и до самого конца было неясно, герой ли герой – или же он предатель и редкостный хитроумный мерзавец. (Хотя когда обнаружилось, что Брагин, уже на воле, запирается в гараже, чтобы сотворить намаз, можно было бы кое о чём и догадаться.) Но главная задача, то есть объяснить зрителю, наследнику по прямой тех русских солдат, которые всего-то век назад давали сдирать с себя кожу, но не отрекались от веры, – зачем ему смотреть на такого «героя», осталась нерешённой. Если тварь 12 серий готовилась взорвать Мавзолей, какая нам разница, кого она любила, кого ненавидела, как выстраивала отношения с женой и деточками и т.п. Когда обнаружился крах героя, выяснилось, что сочувствовать надо было не ему, а героине (Виктория Исакова), но было поздно, поздно! Зрители с обычной нашей страстностью уже возненавидели её за эмо-макияж с зачернёнными глазами, и тот несомненный факт, что Исакова играет блистательно, ничему помочь не мог.

В тщательно выглаженной и тонированной картинке сериала «Родина» трудно узнать режиссёрский почерк Лунгина. И можно отчасти понять его увлечённость моральной вибрацией сериалов нового типа, когда колебания добра и зла переплетены нерасторжимо. Попробуйте посмотреть подряд все фильмы Павла Лунгина и ответить на простой вопрос: это хороший режиссёр, плохой или выдающийся? Вас измучают подозрения. Ваши колебания и вибрации, меняясь от картины к картине, доведут вас до нервного срыва. Лунгин покажется вам то великим, то посредственным, то провальным, то хорошим, то уникальным, то беспомощным… Так что в основе «Родины», наверное, лежит что-то глубоко личное, но зрителю от этого не легче.

А вот «Орлова и Александров» – фильм немудрёный, но основа его мне кажетсядобротной. Там, в отличие от лунгинской «Родины», какой-то тёплый, обаятельный «воздух». Режиссёр картины, Виталий Москаленко, снял в своё время прелестную комедию «Китайский сервиз» про шайку очаровательных шулеров (сверхзвёздный состав актёров – Янковский, Меньшов, Безруков, Самохина и другие). И в героях «Орловой и Александрова» есть что-то от милых авантюристов, пытающихся переиграть ужасную и мрачную пьесу истории.

В этом фильме, если брать исторические прототипы, никто не похож ни на кого и ничто не соответствует ничему. Сюжет тянулся-тянулся от одной реконструкции фильмов Александрова к другой, а потом запутался и оборвался – пригласили Олега Басилашвили, тот сказал своим голосом на миллион долларов закадровый текст «от автора», и финита. Но я понимаю режиссёра. Продолжи он свой рассказ после «Весны», и пришлось бы говорить о печальных вещах, о старости, забвении, предательстве, распаде. А он хотел создать Легенду о Любви! Рассказать о чудесных людях, о муже и жене, которые выжили, потому что беспредельно, с редкой силой любили друг друга, поэтому победили всё – и время, и обстоятельства истории, и свои слабости. Анатолию Беломуи Олесе Судзиловской удалось воплотить эту легенду живо, обаятельно, разнообразно, заразительно. Кроме того, в картине речь ведётся о культуре, действуют образованные талантливые люди – режиссёры, драматурги, актёры, певцы (и трудно не отметить редко снимающуюся фантастическую актрису Юлию Рутберг в роли Раневской). Всё это как-то утешает, отвлекает и радует. Случай, противоположный «Родине», – если какие-то второстепенные задачи Виталию Москаленко решить не удалось в полном художественном совершенстве, то главную задачу он выполнил.

Татьяна Москвина, "Аргументы недели"

Фотоальбом