Если ты родился в звёздном семействе, тебе небом дано служить его величеству кино. Голливудским небом, упавшим и рассыпавшимся где-то в Лос-Анджелесе Аллеей звёзд. Майкл Дуглас перенял мужество и харизму своего отца, при этом обретя своё собственное лицо. Роскошный коп и финансовый воротила, президент Америки и вечный секретный агент… Теперь актёру настала пора примерить новый костюм, который ему в самую пору. Костюм гения и бонвивана, миллиардера и филантропа – в свежем блокбастере от Marvel и Disney «Человек-муравей».
– Майкл, насколько быстро вы дали согласие на эту роль, роль человека, который своим гением способен перевернуть мир?
– В моей жизни было множество таких поворотных моментов, и предложение влиться в семью Marvel с их знаменитыми комиксами лишь один из них. Например, вспомните того же детектива Ника Каррена из «Основного инстинкта». Тогда, в 1992 году, всем казалось, что наше с Шэрон Стоун поведение на экране – откровенный вызов пуританскому американскому обществу, которое хоть и живёт страстями, но где-то там, под одеялом, под покровом ночи, за толстыми шторами своих вилл и особняков. А мы взяли и легализовали на киноэкране все эти страсти, обнажили маниакально-сексуальное танго, станцевав его перед многомиллионной армией киноманов Америки. И что характерно, ставка-то сыграла, умничка Стоун стала узнаваемой по всему миру, а мой герой сумел выбить меня из лузы «сына того парня, что сыграл Спартака». Такие вызовы судьбы для того и появляются, чтобы не дать человеку зачахнуть в забытьи, позволить стряхнуть с себя весь этот джаз штампов и предосудительного отношения со стороны продюсеров и режиссёров.
– Не жизнь, а сплошной вызов – коллегам, судьбе, самому себе…
– Скорее всего, да, именно так. А иначе к чему жить – оставаться в чьей-то тени или просто плыть по течению? Нужно самому создавать течение. Помню, Оливер Стоун, когда ещё только обмозговывал свой новый фильм о деньгах, об Уолл-стрит, спросил меня, способен ли
я как актёр, харизматичный покоритель женских сердец из приключенческих драм «Роман с камнем» и «Жемчужина Нила», перевоплотиться в теневого воротилу с Уолл-стрит. Буквально врасти, вгрызться в образ гения и злодея из мира громадных денег. Я лишь пожал плечами. Напомнил, что, когда меня брали на роль рядового копа на телепроект «Улицы Сан-Франциско», мало кто предполагал, что из папиного сынишки, рафинированного мальчика из колледжа «вырастет» гангстер с полицейским жетоном. И ничего, сумел убедить всех. Получился если и не суперкоп, то «свой парень» во всех полицейских департаментах Америки точно. Наверное, потому и позвали меня позже в «Основной инстинкт», что решили: кто, если не он? И ведь потом, когда я решил спродюсировать драму «Пролетая над гнездом кукушки», я также рисковал: выстрелит тема, не выстрелит… Ведь зрительский интерес, а тем паче профессиональное понимание твоих коллег – вещь чрезвычайно нестойкая: сегодня тема, поднятая романом Кена Кизи «Над кукушкиным гнездом», актуальна, а завтра... В общем, я произвёл на Оливера впечатление. Тот почесал затылок и моментально предложил стать его финансовым воротилой и злым гением.
– И ведь в эту реку вы вошли дважды…
– Дважды? Нет, второй раз был для меня почти как первый. Ведь второй фильм, продолжение темы с деньгами и Уолл-стрит, – это куда больше и шире, чем просто вторая часть. Может, это и есть некий «дубль два» всей истории, поднятой в своё время Оливером Стоуном, но мне показалась привлекательной мысль… проследить эволюцию моего образа, жизни вокруг. Что случилось со всеми нами, с моим героем, кто мы, зачем мы? Это философские вопросы, на которые в реальной жизни отвечать неудобно и некогда, но ведь для того и создано кино – для таких вот вопросов и нетривиальных на них ответов…
Наверное, нечто подобное обсуждалось и в момент поиска актёра на роль злого ли, не берусь судить сам, гения в кинофильм «Человек-муравей». Кто, если не он, «тот злой гений» с Уолл-стрит, способен воплотить образ человека, сотворившего могучую техногенную империю и при этом способного на многое другое – в его-то возрасте...
– Что касается возраста, ваш персонаж из нынешнего фильма не моложе вас реального, но и не старше. И в сознании зрителя может возникнуть некое слияние вас как актёра с вашим персонажем, доктором Хэнком Пимом, – настолько он реалистичен...
– Ну, это вы мне льстите. Да, что характерно, почти все мои персонажи реалистичны, они все от мира сего – будь то полисмен или американский президент, финансовый воротила или герой из приключенческой драмы о жемчужине с Нила. Они все... это я. И каждый раз, как только
на экраны выходил новый фильм с моим участием, на меня все смотрели как-то по-новому. И это понятно: то смотрели как на копа, разве что не просили дела раскрывать, то как на смелого парня, способного одной левой задушить громадную змею. А уж «Уолл-стрит» сотворил из меня финансового гуру: кто только не спрашивал меня по выходе фильма на экраны, куда вкладывать средства, в какие фонды и банки... Трудно сказать, во что выльется моё участие в картине «Человек-муравей», но определённая реакция будет точно.
Кстати, теперь мои собственные дети стали воспринимать меня на экране! Раньше они просто осознавали, что их отец – киноактёр, но я был героем далеко не их поколения. А теперь пришла пора восхождения моей звезды у меня же дома, в кругу семьи! Раз ты появился в саге о борьбе добра и зла из вселенной комиксов Marvel – всё, теперь ты точно великий, звезда и всё такое прочее. Для меня подобное звучит и уморительно, и радостно одновременно. Я сразу вспоминаю: а как я сам понял, кто такой мой отец и что значит «звезда»? После выхода фильма «Спартак». И ведь сколько мне тогда было? 16–17 или около того. Однако именно «Спартак» помог мне осмыслить масштаб фигуры моего отца. Помнится, иные хлопали меня по плечу и завистливо спрашивали: «Твой отец – тот самый Дуглас – Спартак?» Такое же странное и торжествующее ощущение в умах и моих детишек, молодого поколения Дугласов. Теперь я их кумир.
– Неужели лишь теперь, когда столько всего позади?
– Что касается возраста, это понятие неопределённое, размытое. Я всю жизнь ждал, когда же начнут проступать неприятные сопутствующие детали этого явления, и старательно с ними боролся. Нет, это не косметические операции, иначе бы я не выглядел так, как сейчас, а был бы
куда моложавее. Я старался быть... мудрее, но не костенеть, старался быть гибче, что ли. Что было для меня возраст? Полное отсутствие ироничного отношения к себе, а уж с иронией и самоиронией у меня всё в порядке. Все мы боимся старости как какой-то проказы, но, если тебя настигает рак, отчётливо уясняешь, что возраст-то ещё не самое страшное!
Когда тебя окружают любящие люди, причём куда моложе тебя, ты сам становишься молодым, без всяких инъекций и операций, молодым – во всём! И я чертовски рад был получить предложение сниматься в блокбастере «Человек-муравей». Это фильм, созданный под меня, для меня. И хоть моя роль не главная, но и мой персонаж ничего себе! Противостоять отцу Железного человека, создать свой мир и свою империю вопреки гению Говарда Старка – я даже мыслить стал как мой герой! И потом, стоит учесть ещё один факт, что кино это – весьма прибыльное и, скорее всего, у него будет продолжение. А это ещё денежки, а ради чего ещё людям моего возраста стоит идти в кино? Ради славы? Да сколько можно! Ради того, чтобы помнили сверстники и не забывали потомки? Тоже мне тема для разговора. А вот деньги пока ещё никто не отменял.
Кто мы, зачем мы? 
