На киностудии «Лендок» состоялась петербургская премьера нового мультфильма одного из самых знаменитых мастеров российской анимации обладателя «Золотой пальмовой ветви» МКФ в Каннах Гарри Бардина. Большинство знают такие работы режиссера, как «Летучий корабль», «Пиф-паф, ой-ой-ой», «Серый Волк энд Красная Шапочка», «Выкрутасы», но в последние годы Бардин стал создавать «социальную анимацию». «Слушая Бетховена», философская притча о величии свободы, рассказанная языком анимации под музыку Бетховена, в этом году участвовала в программе Каннского фестиваля.
– Гарри Яковлевич, давайте начнем с самого начала – как возникла идея мультфильма «Слушая Бетховена»?
– Как-то я смотрел фильм «Король говорит», и меня вдруг зацепила одна музыкальная тема, которая, безусловно, давным-давно на слуху, но почему-то именно сейчас она буквально завладела мной – несколько месяцев я засыпал и просыпался со второй частью Седьмой симфонии Бетховена. И одним воскресным утром я понял, что буду делать двадцать четвертый свой мультфильм. Должен сказать, что деньги на этот фильм собирали через краудфандинг зрители, и, пожалуй, для меня это самое главное. Пусть себе власть выстраивает вертикаль, замечательно, что люди выстраивают горизонталь. По сути, это проявление того, чему я и посвятил «Слушая Бетховена», – торжество и величие свободы. Можно задушить свободу даже на 240 лет, как во время татаро-монгольского ига, но все равно она пробьется, как цветок сквозь толщу асфальта...
– И у вас никогда не закрадывалось сомнения: а может быть, эта самая свобода не всем нужна? Вот, допустим, Огарев, друг и сподвижник Герцена, задолго до отмены крепостного права отпустил своих крестьян. Ни к чему хорошему это не привело. Крестьяне всем его начинаниям сопротивлялись, видя в них лишь «барские затеи».
– Как сказал Пушкин: «К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь...»? Знаете, я всегда мысленно спорю с Андроном Кончаловским, который считает наш народ совершенно рабским. Но в этом я чувствую какое-то высокомерие барина. А я не могу презирать и принижать народ, среди которого живу, заведомо считать его рабским, неспособным на стремление к свободе. Другое дело, что мне сегодня не хватает во многих людях чувства собственного достоинства. Вы знаете, в моей жизни огромную роль сыграл Сергей Образцов (театральный деятель, в 1931 году создавший уникальный театр кукол и более 60 лет бывший его бессменным руководителем. – Прим. ред.), это был один из атлантов, на которых держалась наша культура. Однажды в 1948 году его позвали в ЦК и дали список его сотрудников, где против еврейских фамилий стояли галочки. «Вы должны их уволить», – сказали Сергею Владимировичу. На что он ответил: «Мой отец не подавал руки юдофобам. Надеюсь, здесь таковых нет?». Развернулся и ушел. В тот же вечер в хоральной синагоге была служба во здравие Сергея Владимировича Образцова. Вот такой это был негнущийся человек, с чувством собственного достоинства.
– Напомню, что этим летом отмечали 115-летие со дня его рождения. Наверняка вам запомнилось немало высказываний Образцова, ведь он был афористичен.
– Да, он, например, как-то заметил: «Никогда не стремитесь быть модным. Будьте искренним. Если вы талантливы, вы сделаете то, что будет модным».
– Однако вернусь к Бетховену. Композитор, создавая «Оду к радости», которой заканчивается ваш мультфильм, говорил, что настоящее счастье – в служении человечеству, в полнейшем отречении от своих личных стремлений и интересов.
– У каждого, конечно, свое понимание счастья. Представляя «Гадкого утенка» на фестивале в Локарно, я сказал зрителям: «В фильме моего друга Станислава Ростоцкого «Доживем до понедельника» герой-подросток написал в школьном сочинении «Счастье – это когда тебя понимают». Для меня оно заключается в том, что ты совпадаешь со своим временем, будучи при этом свободным.
Свобода – это для меня высшее качество жизни.
Свобода личности и от общества в том числе. Да, я могу служить обществу, но по своей собственной воле. В том качестве, которое я изберу сам. Выражать свои мысли в той форме, которую я считаю правильной. И никто не вправе мне навязывать свою волю. При этом, разумеется, моя свобода заканчивается там, где начинается свобода соседа. Это надо принять как аксиому, и с этим жить.
– Светлана Алексиевич в «Зачарованных смертью» писала, что у нас в подсознании живет коммунизм, что нам скучно там, где реальность, прагматизм. Нам важнее строить БАМ, нежели обустраивать собственный огород.
– Меня всегда поражало, как наплевательски мы относимся к собственной жизни. Как воспеваем все эти «избы сирые твои», в то же время ратуя за великодержавность. А я вот не люблю сирые, посеченные дождем избы, поваленные заборы, и мне не нужна «великая держава». Хочется, чтобы Россия была просто удобной для жизни страной. Что хорошего в том, что мы будто не живем, а пишем черновик? Мы несколько десятилетий убеждали себя, что строим коммунизм для внуков, но, естественно, не могли его построить, потому что в России никогда не довлела идея, что мы должны после себя что-то оставить, чтобы дети, внуки наши жили лучше... Почему так случилось, я не знаю, я могу лишь попытаться нащупать наши общие болевые точки и найти единомышленников. Для себя я свою мультипликацию назвал «социальной». Так получилось, что с годами я именно на это направление вышел. Меня мой внук попрекает: «Ты же умеешь делать веселые фильмы, почему отказался от этого?» А я ему отвечаю: «Потому что мне мало свободы, и я об этом высказываюсь».
– Но при этом вы закончили мультфильм оптимистической, торжествующей «Одой к радости».
– Да, по поводу этого фильма мой сын (режиссер Павел Бардин, автор
псевдодокументальной картины о жизни неонацистов «Россия 88», абсурдистской криминальной комедии «Гоп-стоп», сериала о ксенофобии «Салам, Масква». – Прим. ред.) сказал: «Папа, спасибо за надежду!». И, как ни странно, президент Каннского фестиваля будто бы его подслушал и прислал мне приглашение на участие в киносмотре, подписав «спасибо за симфонию надежды». Ну а как иначе? Как жить в России без оптимизма и чувства юмора? Конечно, мы должны во что-то верить. В людей, в свое предназначение. Помните, как у Чехова: «неси свой крест и веруй!» Но не в бога, а в себя в первую очередь.
– «Слушая Бетховена» вы показали в Каннах спустя 28 лет после получения «Пальмовой ветви» за «Выкрутасы» на этом самом престижном кинофестивале. Почему апокалиптический мультфильм о проволочном человеке, который уничтожил все, что создал, появился в 1987 году? Что вы почувствовали в период, когда многие с восторгом заговорили об очередной оттепели?
– Я просто задумался: «Есть постулат – человек должен построить дом, посадить дерево, родить сына. А что если ему мешают внешние обстоятельства?». Таков был начальный посыл, который наслаивался на идею нашего социалистического государства, которое охрану границ поставило выше человеческой жизни. И тогда я рассказал притчу о том, что происходит с нами, когда мы ограждаемся от мира.
– А почему в 1983-м появился «Конфликт»? Еще не было Карабаха, еще не развалился Союз...
– Но уже не один год шла афганская война. Меня заботила тема,
что сегодня любая война может стать всеобщей катастрофой. Тогда меня упрекали, что я сделал фильм вопреки ленинской теории о том, что есть войны справедливые и войны несправедливые. Сегодня это не имеет никакого значения, потому что жертвой становятся обе стороны. Ленин из всех своих идей воплощенной увидел лишь электрификацию, а мысль о ядерной катастрофе, конечно, ему в голову прийти не могла. Но мы-то знаем об этой возможности. К сожалению, этот фильм особенно востребован сегодня – его перепостивают в Интернете, обсуждают...
– Что впереди? О чем будет ваш 25-й фильм?
– О чем – не скажу. Но вновь рассчитываю на своих зрителей – 26, 27 июля объявлю краудфандинг. Единственно, добавлю, что тоже будет драматическая история. Аттракцион, фактура – это все может сделать компьютер, а у нас дорога другая, мы должны «глаголом жечь сердца людей».
– И напоследок. Гарри Яковлевич, в сентябре вы будете отмечать 75-летие. Что вы поняли про жизнь, про людей, про себя?
– Вы знаете, в конце концов я избавился от юношеского максимализма, во многом стал мягче по отношению к людям, более терпим. Научился многое прощать, входить в обстоятельства. Это не значит, что я готов закрывать глаза на все, нет, у меня есть нерукопожатные люди – уж совсем подлецов не жалую. Но я стал понимать гносеологические корни подлости, где, почему они взросли.
Главное, не быть злопамятным. Для меня это важно. Зла по отношению ко мне было много, но нельзя зацикливаться на этом, надо идти дальше. У меня есть расхожее высказывание по этому поводу: «Забудем. Пропустим». Так и живу...
Симфония надежды 
