Александр Прошкин - о своем новом фильме и лабиринтах отечественной истории
1 ноября выходит в прокат драма Александра Прошкина «Искупление», которую он снял по мотивам одноименной повести Фридриха Горенштейна. Картина получила семь престижных наград, в том числе приз Монреальского международного кинофестиваля. С режиссером встретилась корреспондент «Известий».
— Почему вы решили снять именно «Искупление»?
— Последние 25 лет я снимаю практически один и тот же фильм. Они по-разному называются, но каждый отвечает на вопрос: можно ли прожить в нашей стране с прямой спиной? Мои фильмы привязаны к каким-то знаковым датам: «Холодное лето пятьдесят третьего...» — это год смерти Сталина, «Искупление» — конец Великой Отечественной войны, «Чудо» — 1956 год, ХХ съезд КПСС, «Доктор Живаго» — панорама ХХ века — от начала до конца 30-х годов. Почему мне важен фильм «Искупление»? Наша власть и государство приватизировали победу. Мы до сих пор празднуем День Победы парадами. Молодежь надевает георгиевские ленточки на сумочки, машины. Дух победителей лично меня шокирует, потому что цена этой победы — 27 млн человеческих жизней. Ни одна страна не принесла столько жертв. И жизнь после войны была лишена этой интонации победы. Самые нищие годы, когда голод был хуже, чем в войну. Во время войны было общее напряжение нации и ожидание победы, а после этой победы Сталин решил показать победителям их место. Именно в это время посадили Солженицына и многих офицеров, вернувшихся домой. Позднее началось «дело врачей», борьба с космополитизмом... Мне бы хотелось, чтобы сегодняшнее поколение понимало, через что прошли их деды.
К сожалению, в нашей жизни все повторяется в том или ином виде. По-прежнему, то заморозки, то оттепель. Несмотря на то что мы живем уже не в Советском Союзе, а в другой стране, ментально мы не изменились: одной ногой стоим в том прошлом, другой — шагаем в неизвестное, но светлое будущее. Сталин сегодня, с одной стороны, кровавый палач и убийца, с другой — выдающийся военный руководитель и удачливый менеджер. Эта вялотекущая гражданская война нас еще не покинула. Поэтому я считаю своей задачей разобраться в том, что с нами произошло за годы Советской власти, как деформировалась нация. Скажем, в Германии деятели культуры, и во многом — кинематографисты, переродили нацию. Германия прошла через период покаяния. У нас это не произошло в полной мере.
— Как вы считаете, публика примет ваш фильм?
— Я не обольщаюсь. Наша публика разучилась задумываться благодаря засилью американского кино. Она хочет только развлекаться. Это тяжелый фильм для публики. Я все не могу привыкнуть к тому, что раньше мои картины смотрели миллионы, а теперь — десятки тысяч. Первый перестроечный фильм «Холодное лето пятьдесят третьего...» в 1987 году посмотрели 64 млн зрителей, а сейчас у нас всего 70 копий. Народ идет в кинозалы, когда ему по телевидению с утра до ночи говорят о новом фильме. Но телевизионная реклама стоит безумных денег.
Несколько лет назад я был в Пусане, в Южной Корее. И меня совершенно потряс интерес людей к кинематографу — и в первую очередь к своему. Там было 10 или 12 рейсов из Сеула, когда люди летали на киносеансы. Я понял прямую связь: когда нация находится на каком-то подъеме, строит новую цивилизацию, этот подъем вызывает особый интерес к культуре. А страны, которые не любят свое кино, находятся в некой духовной депрессии, они вообще в депрессии, а кино — это показатель. Умные правительства, как, скажем, во Франции, принимают меры, чтобы поддержать свою культуру. У нас власти заинтересованы в основном в телевидении как в самом мощном средстве промывания мозгов электората. В советское время, несмотря на страшную цензуру, кино было неким заменителем церкви. Люди ходили на фильмы Калатозова, Тарковского, чтобы получить духовную поддержку. А сейчас нет встречного движения. Задумываться и переживать не хотят, в кино идут погоготать или посмотреть страшилки, поесть попкорн.
Вы заметили, что мелодрама сейчас стала непопулярным жанром? Потому что она требует сочувствия, там нужно затрачиваться. Юные зрители привыкли к спецэффектам, стрельбе, гонкам... Замечательный английский фильм «Король говорит!» с изумительными актерами, известный во всем мире, у нас в прокате провалился. А мультфильмы собирают залы. Такое поколение воспитали.
— Как вы относитесь к тому, что большинство зрителей не пойдет в кино, а посмотрит «Искупление» в интернете?
— Мое благосостояние не зависит от количества просмотров и от денег, заработанных картиной, но я заинтересован в том, чтобы ее посмотрело как можно больше людей. Поэтому в отличие от многих своих коллег я к пиратам отношусь иногда даже с нежностью. Благодаря им люди покупают за небольшие деньги диски, смотрят фильмы в интернете. Жаль только, что смотрят в компьютере, все-таки я снимаю для большого экрана.
— А если фильм купит телевидение?
— Телевизионный показ меня всегда напрягает, потому что туда впихивают такое количество рекламы, что ничего понять невозможно. Вот в «Докторе Живаго» серии по 42 минуты и 24 минуты — реклама. В Белоруссии был нормальный человеческий показ, без рекламы, и 50 процентов населения посмотрело этот фильм. Ни в Англии, ни во Франции на общественных каналах нет рекламы. К сожалению, канал «Культура», который показал бы фильм без рекламы, не покупает его, потому что там нет денег. А другим каналам кажется, что «Искупление» — картина мрачноватая.
— Наверное, вам предлагают снимать сериалы?
— Предлагают. Но после «Живаго» хотелось бы работать с большой литературой. Не хочу трудиться с утра до ночи для того, чтобы кто-то зарабатывал на рекламе.
— Вы готовитесь сейчас к новым съемкам?
— Нет. Хотя есть несколько сценариев. Но если экономическая ситуация заставит, может, придется согласиться на сериал.
— Каких актеров вы искали?
— Мне было важно, чтобы главные герои были совсем молодыми людьми, которые особенно драматично воспринимают все, что происходит в жизни. И чтобы за ними не было никакого кинематографического шлейфа. В одном фильме актер играет, скажем, гламурного мальчика, а тут — страдалец. Второе обстоятельство: мне было важно, чтобы они выпадали из современного стереотипа лиц. Каждое время несет свой стереотип. Поэтому Август — Риналь Мухаметов, студент, а Александра — Вика Романенко, молодая театральная актриса, у нее еще нет большого кино- или телешлейфа. Роли второго плана играют известные актеры: Андрей Панин, Виктор Сухоруков, Сергей Дрейден, Татьяна Яковенко.
Александр Прошкин - о своем новом фильме и лабиринтах отечественной истории 
