На днях пришло печальное известие – скончался один из наиболее известных актёров мирового кино Омар Шариф. С этим именем связаны ярчайшие страницы истории десятой музы, а для меня лично кроме незабываемых образов, созданных Шарифом на экране, в памяти навсегда останется совершенно незапланированная и неожиданная беседа с ним с глазу на глаз, которая состоялась несколько лет назад при довольно необычных обстоятельствах. Наш отдых в египетской Хургаде уже подходил к концу, когда гид предложил провести один из оставшихся вечеров в сказке из «Тысячи и одной ночи». Такие шоу проводятся для туристов постоянно и включают представление с непременным танцем живота, музыкальным фольклором и дегустацией блюд национальной кухни. Всех желающих погрузили в автобусы и привезли в большой торговоразвлекательный комплекс. Едва мы переступили его порог, как моё внимание привлёк огромный портрет Омара Шарифа в витрине одного из бутиков. «Почему он здесь изображён?» – спросил я у гида. «Этот магазин – его собственность», – последовал ответ. И вдруг – я не поверил своим глазам – как в сказке, дверь приоткрылась и оттуда вышел он – сам Омар Шариф. «Он сейчас живёт здесь, в Хургаде?» – поинтересовался я у нашего экскурсовода. – «Да, у него апартаменты в одном из отелей». – «А мне можно, как журналисту, взять у него интервью?» – «Да вы что? Это звезда мировой величины! К нему заранее записываются. К тому же он здесь на отдыхе, никого не принимает», – на этом наша беседа закончилась.
Разговор-то завершился, но моё желание побеседовать с Шарифом стало ещё сильнее. Шутка ли? Звезда совсем рядом, можно сказать – на расстоянии вытянутой руки. Узнать, в каком Шариф остановился отеле из множества, было непросто, но мне это чудом удалось, и я стал звонить туда. «Можно пригласить к телефону Омара Шарифа?» – спросил я, абсолютно уверенный в том, что в лучшем случае мне вежливо откажут, а в худшем – нагрубят и бросят трубку. Но на другом конце провода, без всяких дополнительных вопросов, а также требований представиться и объяснить цель своего звонка, я услышал короткое: «Соединяю». Невероятно, но сказка продолжалась! Через мгновение в трубке раздался голос Шарифа: «Слушаю вас». Я объяснил, что журналист из Санкт-Петербурга и хотел бы побеседовать с ним. Он был краток: «Хорошо, через час жду вас в фойе». Вот когда я понял, что Хургада – вовсе не такой уж маленький курортный городок, как порой принято считать. За час мне предстояло переместиться из одного конца Хургады в противоположный, пройти через огромный живописный сад перед роскошным отелем и увидеть в лобби Шарифа, сидящего за небольшим столиком с газетой в руках. Он отложил своё чтиво и просто спросил: «Что ж, начнём?»
– Мистер Шариф, когда вас пригласили работать за океан, на родине вы уже снялись в нескольких фильмах и были популярны. Трудно ли оказалось адаптироваться в новых условиях?
– Не могу сказать, что мне было особенно сложно, однако кое-что поначалу просто сильно удивляло. Основным отличием от того, к чему я привык в Египте, было отношение к съёмочному процессу. У американцев всё до мелочей выверено, они очень основательно подходят к тому, что делают. Вот это меня сразу удивило. И сейчас я понимаю, что в этой чёткости – залог успеха.
– Как проходили съёмки вашего первого американского фильма «Лоуренс Аравийский»?
– Здесь тоже всё проходило в соответствии с чётким планом – такие масштабные проекты иначе не выстроишь. Мы работали в пустыне в страшную жару, жили в палатках. Но всё равно вспоминаю я этот фильм с большим удовольствием: во-первых, роль мне досталась после того, как по тем или иным причинам были отвергнуты несколько звёзд, включая даже Алена Делона. Во-вторых, именно с «Лоуренса» началась моя многолетняя дружба с потрясающим актёром Питером О’Тулом. В-третьих, я впервые сотрудничал с таким крупным режиссёром, как Дэвид Лин.
– И ещё роль эта принесла вам выдвижение на соискание «Оскара». Вы ведь в тот год считались основным претендентом на эту награду…
– Да, это так. Незадолго до церемонии мы доверительно беседовали с Дэвидом Лином, и он, как лауреат «Оскара» со стажем (первую награду режиссёр получил за фильм «Мост через реку Квай» (1957). – Прим. Д. С.), давал мне ценные указания: «Когда вскроют конверт и объявят твою фамилию как победителя, веди себя спокойно, с достоинством. На сцену иди не спеша. Ответную речь лучше заготовить заранее». Впрочем, последовать его советам не удалось.
– Расстроились тогда?
– Конечно, проигрывать неприятно, тем более когда все вокруг уверяют, что осталось только взять приз, который ты заслужил. Но моя голливудская карьера только начиналась, и я был убеждён, что основные награды впереди. Тем более что тот же Дэвид Лин вскоре предложил мне другую очень сильную роль – на сей раз заглавную – в «Докторе Живаго» по роману Бориса Пастернака. Режиссёр снова отстаивал мою кандидатуру, поскольку сыграть Живаго мечтали многие известные актёры, включая Пола Ньюмана.
– Вам сложно было воплощать на экране «загадочную русскую душу»?
– Входить в образ – главная задача актёрской профессии. В данном случае мне очень понравился роман и материала было вполне достаточно, чтобы выполнить все требования режиссёра.
– А как вы попали на проект «Смешной девчонки» – ведь это же мюзикл, а к поющим актёрам вы никогда не относились?
– Петь в «Смешной девчонке» мне практически не пришлось. Между прочим, из-за этого не захотел играть Ника великий Фрэнк Синатра – он-то как раз стремился продемонстрировать свой голос, а такой возможности роль не давала: по сравнению с бродвейской постановкой экранная «Смешная девчонка» лишилась большого количества арий. Поэтому появилась возможность пригласить актёра без вокальных данных, но с романтической внешностью, и режиссёр Уильям Уайлер выбрал меня. Впрочем, мою кандидатуру утверждать на роль не спешили, рассматривались даже такие претенденты, как Кэри Грант, Марлон Брандо, Шон Коннери и другие актёры первого эшелона. И только активная поддержка постановщика фильма и Барбры Стрейзанд, игравшей мою экранную «жену» Фэнни Брайс, помогли именно мне сняться в этом фильме.
– Говорили, что вас связывали с Барброй романтические отношения…
– Мне приписывали романы практически со всеми актрисами, с которыми я снимался. А это и Катрин Денёв, и Джули Кристи, и Джеральдина Чаплин, и Софи Лорен, и Анук Эме, и множество других звёзд. Могу честно сказать – это выдумки, и моё сердце всегда принадлежало единственной женщине – законной супруге (египетская актриса Фатен Хамама. – Прим. Д. С.). Что касается Барбры, поначалу она мне даже не понравилась, и только со временем я понял, какой прекрасный и талантливый это человек. А её убийственный юмор! Умение посмеяться над самой собой – бесценная черта. И ещё она невероятно тактична, хотя и ужасно требовательна. Правда, прежде всего к самой себе. Возможно, поэтому результаты её работы чаще всего безукоризненны. Сейчас могу сказать, что это, наверное, лучшая партнёрша, с которой я когда-либо снимался.
– Тем не менее такое восторженное отношение к Стрейзанд не помешало вам долго отказываться от участия в продолжении «Смешной девчонки» под названием «Смешная леди»?
– Уверен, что в одну и ту же реку невозможно войти дважды. «Смешная девчонка» имела оглушительный успех, и поэтому создание продолжения было, конечно же, оправданно по чисто коммерческим соображениям. Но, как мне казалось, «Смешная леди» не дотягивала в качестве самостоятельной истории, ей не хватало «драйва», отличавшего первую часть. Тем более что сменились и режиссёр, и композитор, а для мюзикла это персоны узловые. Вставший у руля нового проекта Герберт Росс долго доказывал мне, что Ник обязательно должен появиться в кадре, чтобы навсегда попрощаться с Фэнни, для которой он был любовью всей жизни. Росс убедил меня в том, что это важно, и я согласился, не сильно веря в успех. Роль была небольшой, от гонорара я отказался сразу, но режиссёр в знак благодарности подарил мне довольно ценную картину в коллекцию.
– Относительно «Смешной леди» вы оказались правы?
– Отчасти. Разумеется, об успехе, сравнимом со «Смешной девчонкой», говорить не приходилось, но всё же лента имела определённый резонанс и увеличила армию поклонников Барбры, которая своим глубоким чистым голосом исполнила с экрана несколько первоклассных песен. Однако на моей актёрской карьере, как я и предполагал, выход ленты никак не сказался. Ни в положительном, ни в отрицательном плане.
– Кроме «Смешной девчонки» у нас в своё время очень популярен был фильм «Золото Маккены»…
– О! Моё участие в нём – целиком заслуга моего сына Тарека.
– Расскажите об этом.
– После того как в фильме «Доктор Живаго» он сыграл моего героя в детстве, Тарек очень увлёкся кино и старался не пропустить ни одного сценария, который мне присылали. Скажу честно – сниматься в вестерне я не планировал, и поэтому от «Золота Маккены» собирался отказаться. Но мой сын, прочитав сценарий, стал умолять меня принять предложение – он-то как раз вестерны очень любил. «Представляешь, я скажу друзьям, что мой папа снимался в таком фильме?» – этот «аргумент» меня окончательно убедил. Кого нам ещё слушать, если не своих детей?
Умение смеяться над собой 
