Событием Второго С-Петербургского МКФ стала премьера фильма Константина Лопушанского "Роль" (предыдущие публикации об этом проекте смотрите за 23.01.2012, 15.03.2012, 18.06.2013).
Напомню, что первый вариант сценария был написан Павлом Финном по идее Лопушанского еще в 1981-м. С течением времени замысел трансформировался, и в центре повествования вместо красного командира времен Гражданской войны Игната Плотникова, который как бы восставал из мертвых, оказался его современник артист Николай Евлахов, «воскрешающий» того краскома – перевоплощаясь в него, благо они похожи как близнецы.
Уже не Евлахов, еще не Плотников: он готов перевоплощаться до полной гибели всерьез...Это удивительное сходство спасло артиста от гибели, ибо командир (как впоследствии выясняется, человек творческий, автор выдающейся дневниковой прозы – ее куски звучат по ходу действия) испугался отправить своего двойника в паровозную топку немедленно. Можно спорить, зачелся или нет Плотникову этот невольный акт милосердия: судьба послала ему смерть в тот же день, и кто знает, может, он был тем самым избавлен от умножения совершенных убийств.
Как бы там ни было, Евлахов спасся, оказался в эмиграции в Выборге в полном благополучии и женатым на финке, красивой и решительной, хотя и с резковатым от сильного отчаяния голосом (Мария Ярвенхельми, известная финская актриса, убедительно дебютирует по-русски). Затрудняюсь сказать, был ли в начале 1920-х годов в Выборге театр, соответствующий уровню дарования нашего героя (а это столичный премьер судя по всему), но в любом случае Евлахов явно угнетен своим существованием. Ему, репетирующему «Чайку», жизнь и сцена стали пресными. То ли ветер революции как смерти его кровь холодит – то ли ветер революции как творчества его фантазию разжигает.
Важно учесть, что Лопушанский в пояснениях, на которые он мастер, соединяет революцию и своего героя не с авангардом, а с Серебряным веком и тут же с героями и даже личностью писателя Андрея Платонова (образ паровоза – самый частый и даже слегка настырный в картине). Афишная тумба с именем театрального режиссера Евреинова отсылает образованных зрителей к идеям этого поразительного персонажа нашей культуры. Перед просмотром желательно почитать хотя бы Википедию, там сказано о принципе «жизнь должна стать театром» и дан термин «монодрама».
Режиссер говорит о том, что времечко было двойственное, пробуждающее в людях какую-то бешеную энергию и стремление выйти за грань. Вот артист Евлахов и «выходит» – из себя и, простите игру слов, на сцену жизни. Он тайком перебирается через границу, оказывается в Петрограде 1923 года, в коммуналке на Путиловской улице. Его задача – быть убедительным в роли краскома настолько, чтобы поверили даже те, кто видел труп Игната Плотникова. Он проверяет себя и свой талант. Он играет – и заигрывается...
На минутку вернемся к истории создания картины. Замысел трансформировался, но воплотиться в фильм он смог только тогда, когда Лопушанский соблазнил им продюсера Андрея Сигле – известного тем, что готов бросить свою студию Proline в работу с самыми что ни на есть некоммерческими режиссерами; их предыдущий совместный проект – «Гадкие лебеди» (2006). Бюджет у Сигле был 1,8 млн евро – грустная, конечно, сумма для исторической картины, но продюсер сумел аккумулировать силы и ресурсы «Ленфильма», «Беларусьфильма», студий BUFO (Финляндия) и SIGMA (Германия), министерств культуры обеих стран, фонда Eurimages, Фонда кино Финляндии и YLE.
И заслуга всей постановочной группы фильма в том, что он кажется лаконичным, а не бедным. Прежде всего назову оператора Димитрия Масса, который выстроил черно-белое изображение не как отсылку к нервной кинохронике той поры, когда не было цветного кинематографа, а выразил отсутствием красок и солнечного света, по замыслу режиссера, сумрачность эпохи, а также двойственную, мистическую, даже шизофреническую атмосферу времени и, как ни крути, помрачившегося главного героя.
С темнотой и ночью здесь контрастируют не свет, а снег и туман: «В туманной памяти виденья оживут...» – читает Евлахов строчки Мандельштама, и мне нужно еще раз соединить в своем мозгу не сразу совмещаемые декаданс и шинель-буденовку.
Оператор создает воздух, объемы и движение. И портреты, которые здесь требовали особой искусности, ведь перед нами два героя, причем один – в разных ипостасях. А саму материю времени творят художники: постановщик Елена Жукова, по костюмам Тамара Сеферян, по гриму Наталья Крымская отработали так, как это теперь мало кто умеет, ленфильмовские мастера, одним словом...
«Роль» была представлена на Московском международном фестивале, собрала благожелательные отклики авторитетных критиков, получила награду Федерации киноклубов России как лучший фильм основного конкурса 35-го ММКФ. На фестивале в Смоленске сценарий картины был отмечен призом имени Александра Твардовского, а Максим Суханов за роль Евлахова – Плотникова – призом имени Анатолия Папанова «за выдающуюся актерскую работу». Картина приобрела дистрибьютора – компанию «Кино без границ», занятую тем, что называют сугубым артхаусом. И действительно, фильм – а точнее, режиссер Лопушанский – весьма требователен к зрителю.
Зритель должен суметь прочитать за вполне «низкой» историей сбрендившего, извините, барина, за которого мы боимся: поймают – не поймают? – рассказ о подлинном интеллигенте, примеряющем на себя чужую жизнь. И даже воспарить к высоте актерской немыслимой задачи – в реальности сыграть чужую жизнь, не проиграв свою. Причем учесть «теоретическо-символический» план.
Лопушанский даже говорит, что зритель должен быть талантлив в восприятии художнического посыла, он должен быть сотворцом. А коли так, то любые трактовки его, Лопушанского, устроят.
Признаюсь, сотворцом в данном случае быть непросто. Максим Суханов заставляет верить своему персонажу магнетически, без рассуждений, не задумываясь над тем, где герой еще сознательно играет, а где уже сам путается. И все-таки уже по ходу действия начинаешь понимать, что Евлахов ради защиты своего тяжелого и крупного эксперимента пользуется другими людьми примерно так же, как Плотников для защиты своей красной идеи. И тут же в моих, например, глазах герой теряет даже то небольшое сочувствие, которое успел вызвать своей творческой неистовостью.
Чистое искусство бескорыстно. Игра в реальной жизни слишком часто оборачивается тем, что в русском языке называется неприятным словом «лицедейство».
Но главное в общении с фильмом «Роль» даже не сочувствие, не понимание героя и авторского посыла. Главное – суметь применить эту грандиозную в замысле фигуру к нашим совсем не революционным ни в какой степени дням. Между прочим, первый и последний, кто приходит в голову из великих художников, чья жизнь сама стала Театром, – Сергей Параджанов, весь, целиком, от перформансов среди бела дня до тюремных картинок шариковой ручкой...
Я спросила артиста Суханова – одного из крупнейших и серьезнейших российских исполнителей последнего десятилетия, а то и двух (вспомните, он сыграл Годунова в новой экранизации трагедии Пушкина и митрополита Алексия в «Орде»): есть ли сейчас такие актеры, как Евлахов? Способны ли его коллеги забыть соблазны ради истинной Роли? Ответ был непрям, но точен, примерно таков: по делам их будем судить их...
Между творцом и убийцей 
